Андрей Епифанцев
Великая Черкесия. Вперед в прошлое или назад в будущее?
Зы лъэпкъ – зы хэку.
Один народ – одна земля. (адыг.)
23 ноября 2008 года в Черкесске прошел Чезвычайный съезд черкесского народа. Это был не обычный ритуальный междусобойчик – кворум – доклад – регламент – солянка в буфете. Нет. Это был по-настоящему долгожданный и многообещающий съезд, решения которого ждали многие и многие адыги. Впервые, на нем публично подняли вопрос, который будоражит умы адыгского общества уже больше десяти лет. Объединение Адыгеи, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкессии в 1 республику – вот, что должно было стать основной темой. Скажу сразу: каким-то странным образом официальная декларация съезда оказалась мало похожей на то, о чем на нем в действительности говорили и что, по логике вещей, должно было быть зафиксировано. Все, что содержала официальная бумага – это хорошие, правильные слова-пустышки по поводу обеспечения прав, мудрости, демократии и прочего дежурного бреда, который, как правило, никто не дочитывает до конца. Но ведь народ-то ждал другого! И тогда молодежная организация Хасэ приняла обращение к съезду, которое было практически единогласно поддержано участниками и которое стало реальной декларацией всего адыгского народа. «Федеральная власть должна понять» говорится в ней «что черкесы не могут более терпеть нынешнего положения и считают правомерным и своевременным решение вопроса о едином субъекте Российской Федерации - Черкесии. Несомненно, замалчивание, игнорирование не решает проблемы, ведет к усугублению ситуации... Черкесская молодежь Северного Кавказа, собравшись на свой форум, решила просить федеральный центр о решении вопроса объединения черкесов Кавказа в единую республику в составе России». Это предложение молодежи зал приветствовал стоя.
Ну а что же с официальной декларацией? Почему ничего хоть отдаленно похожего на объединение в ней не было зафиксировано? Ответ прост и незамысловат – люди испугались. Официально этого вам никто не скажет, но злые голоса со знанием дела утверждают, что, почувствовав, куда дует ветер, Администрация КЧР и Прокуратура вызывала устроителей съезда к себе, где в дружеской беседе, честно и открыто, не скрывая ничего, как участковому милиционеру, им объяснили сколько лет они получат за одно решение, а сколько - за другое. Более того, уже после съезда редакторы официальных кавказских газет получили указание Администрации по максимуму замалчивать его решения, а если это невозможно – тогда ругать. То есть, все хорошо. Демократия – на марше. Кстати, такой подход к острым проблемам характерен не только для Северного Кавказа – это свойственно нынешним властям вообще - в принципе. Замолчать проблему, «довернуть» решение, вызвать на ковер, сделать вид, что ничего не происходит – это общий стиль российского руководства, который, мягко говоря, не добавляет ему очков и в результате рано или поздно способен (не дай Бог, конечно!) привести к намного худшим последствиям. Вспомним Владивосток – весь город вышел на улицы, а в новостях показывали бодрые сюжеты про высокие надои кукурузы.
Вопрос об объединении адыгов появился не вчера. Он уходит корнями в ХIХ век, когда Россия пришла на Западный Кавказ и в ходе почти 60-летней войны завоевала предков нынешних адыгов. Тогда из более чем миллионного населения Черкессии на родной земле остались только 5% адыгов – остальные погибли в войне, умерли от эпидемий, голода, были выселены в Турцию и другие исламские страны. Это, конечно, большая трагедия. Как по-иному можно назвать смерть или исход девятнадцати из каждых двадцати коренных жителей этих мест?! В результате войны из 12 адыгских племен только 2 кабардинцы и шапсуги - остались на своих традиционных, исторических местах, а остальные оказались либо перебиты, либо отправлены в Турцию, либо выселены на равнину «под присмотр» казачьих станиц. Тогда и позже, из них – «выселенных под присмотр» - в ходе взаимодействия с русской, а потом и с советской администрациями были образованы 2 новых народа – черкесы и адыгейцы. По сути, это некий новояз – отображение административных реалий, сами адыги исторически себя так никогда не называли и особо не делили себя на разные народы, говоря об одном народе и его очень близких ветвях. Так, и у старых, практически или полностью исчезнувших абадзехов, темиргоевцев, убыхов, и у нынешних кабардинцев, адыгейцев, шапсугов и черкесов – единое самоназвание – адыги. Нормы кабардинского языка, например, не позволяют сказать: «я – кабардинец», только «я - адыг». Потомки народа, некогда занимавшего территорию от современной Тамани до Сочи, оказались разделенными на 4 территориальных единицы – Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкессию, Адыгею и 11 шапсугских аулов в Туапсинском и Сочинском районах Краснодарского края. При этом, принцип формирования этих единиц был по-советски не прост. Каким-то странным образом родственные кабардинцы и черкесы не были объединены в одну республику, что выглядело бы абсолютно логично, а образовали 2 соседние республики с тюркскими, не родствеными им народами - кабардинцы – с балкарцами, черкесы – с карачаевцами. Почему так – непонятно. Объяснить это иначе как закладкой большевиками мины в будущую ситуацию на Северном Кавказе просто нельзя. Но дело сделано и надо жить дальше.
Все это время в адыгском народе существовала тяга к объединению. Правда, в советский период за разговоры об этом можно было получить ярлык «националист» и на определенный срок поехать туда, где даже летом холодно в пальто. В наше время победившей демократии и свободы слова ситуация с национальным вопросом обстоит получше и теперь о желании народа жить в одной республике хоть можно говорить. Еще раз скажу, что стремление адыгов жить в одном административно-территориальном образовании вполне понятно и естественно. Ну не просят же татары разделить их народ между, скажем, Мордовией и Удмуртией? Тема разделенного народа, разделенной семьи вообще достаточно сильно проработана в праве, вспомним хотя бы недавние российские аргументы в пользу южных осетин: осетины – это один народ и он хочет жить вместе. Необходимо осознать, что в адыгском обществе тема объединения уже достигла определенной критической массы и просто так не уйдет, не рассосется. Нежелание этого видеть, замалчивание вопроса, попытки сделать вид, что ничего не происходит, что все довольны и согласны в коротком периоде еще даст какое-то спокойное время, но в длинном может привести к серьезному социальному взрыву.
С другой стороны, необходимо очень четко понимать, что адыги – не единственные жители Северного Кавказа. Их стремление к реализации своих национальных интересов ни в коей мере не должно входить в противоречие с интересами других народов или, что еще хуже, осуществляться за их счет. Да, адыги могут, имеют право ощущать свой народ пострадавшим в результате захватнической Кавказской войны, но никакие исторические события не могут служить основанием для нарушения прав народов в настоящем. Скажу честно, представители других национальностей достаточно настороженно и негативно относятся к планам адыгов по объединению. И виноваты в этом во многом сами адыги. Дело, отчасти, в том, что за несколько лет довольно активного кулуарного обсуждения идея объединения 3 республик в один субъект, как его называют, в «Великую Черкесию» так и осталась на уровне агитационного лозунга, призыва, красивой картинки для националистических элементов, которые, во многом, посредством неё решают свои собственные задачи. Воссоединение исторических земель – это же так красиво звучит! Я не помню, чтобы кто-то когда-то задался целью посмотреть на практические варианты исполнения этой идеи. Как это может быть сделано? Возможно ли это вообще? Какие реальные границы будет иметь вновь образованный субъект федерации? Как на это посмотрят другие народы? Какие последствия будет это иметь? Ответов на эти вопросы нет и, насколько я понимаю, их особо никто не ищет, хотя, уверен, было бы лучше, чтобы многие из тех, кто бездумно размахивает красивым жупелом потратили свои силы на их поиск.
Давайте взглянем на практическую сторону объединения. Не претендуя на истину в последней инстанции, покажу свое видение ситуации, обрисую проблемы, к которым, как мне кажется, приведет реализация этой задачи и возможные пути решения, если они, конечно, есть. Разберем 4 аспекта объединения – территориальный, экономический, политический и энический.
Территориальный аспект
География, как известно, ямщицкая наука, изучать её не надо - куда ямщику скажешь, туда он тебя и повезет. Это все так, но в нашем случае бедному ямщику пришлось бы туго потому, что куда нас везти совсем непонятно. Что мы имеем? Мы имеем 4 субьекта – 2 соседних – Кабардино-Балкарию и Карачаево-Черкесию и 2 несоседних – Адыгею, являющуюся анклавом в Краснодарском крае и граничащую только с ним и 11 шапсугских аулов, не очень компактно разбросанных по Туапсинскому и Сочинскому районам Краснодарского края. Общих границ у Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкессии с Адыгеей нет и у Адыгеи общей границы с шапсугами тоже нет. Соответственно, простое объединение соседних территорий здесь невозможно – нужны «переходные» территории, которые надо получить от Краснодарского края или обменять на свои собственные - адыгские.
Кстати, стоит сказать, что перекройка границ на Кавказе – дело привычное, до послевоенных времен границы образований пересматривали вообще достаточно часто, да и в пост-перестроечное время процесс деления шел очень активно и, как мы видим на примере Абхазии и Осетии (не дай Бог, конечно!), продолжает идти. Так, что пересмотром границ никого не удивишь. В частности, вопросы обмена территорией с краем уже рассматривали в 1990-е годы, когда президент Адыгеи Джаримов и губернатор Краснодарского края Ткачев говорили о потенциальной возможности обмена адыгейской территории, прилегающей к Краснодару, на часть Белореченского района, близкую к столице Адыгеи – Майкопу, но дело тогда так ничем и не закончилось. В нашем случае, для получения общей границы между Кабардино-Балкарией и Адыгеей, новому образованию нужно передать земли Мостовского района Краснодарского края. Сделать это крайне сложно. Но это еще не все. На юге дела обстоят сложнее.
Первое, что приходит на ум, когда пытаешься на карте объединить Адыгею с шапсугами – непонятно как объединять. Шапсугов всего 10 тысяч человек, живут они аулами, некомпактно и разбросано по территории Туапсинского и Сочинского районов. В принципе, для простого образования общей границы с шапсугами нужно передать новому адыгскому формированию полностью или частично земли Апшеронского района Краснодарского края, но и это не решает вопрос. Из-за некомпактности проживания шапсугов во вновь создаваемое формирование придется передавать практически полностью Туапсинский и Сочинский районы. Это сенсационно звучит, но, насколько я понимаю, адыги ставят вопрос именно так – территория от Сочи до Туапсе должна отойти к «Великой Черкессии» и адыги должны получить выход к морю и границу с абхазами с запада.
Это очень, очень значительные изменения. По сути, мы говорим о том, что край должен лишиться 4 районов, причем 2 из них - крайне важные Сочинский и Туапсинский. Это граничит с нереальностью. Но тогда что же – бросить шапсугов? А может адыгам стоит пойти по пути административного объединения без наличия общих границ и потом, имея уже единую в административном смысле республику переходить к вопросу получения новых, «переходных» территорий?
Возможность обмена территориями я отметаю сразу, т.к. ни у Адыгеи, ни у Карачаево-Черкессии нет столько и настолько равнозначной территории, чтобы поменять на 4 района Краснодарского края. Даже если мы говорим о землях, граничащих с Краснодаром и очень ему нужных – их все-равно не хватит, да и те, что есть представляют из себя место компактного проживания адыгов и передавать их краю в ходе создания Великой Черкесии было бы уж как-то совсем непонятно. В качестве компенсации краю можен быть передан казачий Гиагинский район, изначально туда и входивший и переданный Адыгее в 30-е годы для большего веса, но это разорвет территорию Адыгеи пополам, да и для справедливого обмена этого все-равно не хватит даже близко.
Сложно? Не отчаивайтесь! Дальше будет еще сложнее. Вся идея территориального образования Великая Черкесия строится на объединении существующих административных единиц с добавлением им новых территорий. Как говорится – что мое – мое, а что твое – тоже мое. При этом предусмаривается, что Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкессия войдут в нее той территорией, которая у них сейчас есть, без деления на адыгскую или карачаевско-балкарскую часть. Но в том-то и загвоздка, что при создании нового адыгского территориального формирования возникает огромная, почти абсолютная вероятность, что тюркоязычные и близкородственные карачаИ (именно так говорят на Кавказе, с ударением на последний слог – карачаИ) и балкарцы захотят сформировать свою республику – аланскую Балкарско-Карачаевскую республику. Это, кстати, было бы логично – если адыгам можно объединяться, то почему им нельзя? Логично. Но политически неправильно. Потому, что тогда весь план создания Великой Черкесии не работает.
Абстрагируясь от политических и этнических мотивов такого шага, которые мы рассмотрим ниже, сконцентрируемся на географическом аспекте. Территории, компактно занимаемые карачаевцам и балкарцами находятся в горах и представляют собой бОльшую часть территории этих республик и как раз ту часть, через которую кабардинцы и черкесы по идее должны получать общую границу с Адыгеей. Нет никакого смысла в передаче адыгам территории Мостовского района, если географически эти земли граничат с карачаевской территорией, которая входить в Великую Черкесию не будет. Далее, если в случае с Карачаево-Черкессией еще можно как-то более-менее безболезненно отделить черкесские населенные пункты от карачаевских, то в Кабардино-Балкарии есть достаточно значительная чересполосица, когда кабардинские села чередуются с балкарскими и процесс их территориального разделения даже технически будет представлять очень большие сложности. Различные в прошлом варианты деления территории только усиливают неразбериху, так как предлагают многовариантность решения - уже сейчас можно сказать, что балкарцы захотят делиться в границах 1944 года, а кабардинцы - в границах 1922.
Не устали? Сейчас будет полегче. Может быть.
С точки зрения закона, для изменения территориальных границ, субъекты федерации, территории которых эти изменения затрагивают должны провести референдум, где граждане каждого, подчеркиваю, каждого субъекта должны большинством голосов признать эти изменения, а потом такое же голосование должно быть проведено в Совете Федерации. То есть, Краснодарский край, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкессия и Адыгея должны согласиться на передачу районов, перекройку границ и т.д. Я не представляю ситуации, при которой это было бы возможно. Люди не согласятся. Это в особенности касается жителей Краснодарского края. И тому есть множество причин, которые мы подробнее рассмотрим позднее. То есть, ситуация с референдумом отпадает по причине её заведомой проигрышности для сторонников Великой Черкесии, а другой возможности для перекройки границ закон нам не предоставляет. Это тот вариант, когда закулисные договоренности, одобрение Москвы, уговоры Ткачева, декларации съездов, призывы и т.д. не работают. Нужно согласие граждан и как его получить в этой ситуации я просто не понимаю.
Вот такая история с географией. Но перейдем от территориальных к экономическим вопросам.
Экономический аспект
Ситуация с экономикой не лучше, чем с географией, а если и лучше, то все-равно хуже.
Дело в том, что экономика адыгских республик представляет собой огромную черную дыру, куда с огромной скоростью закачиваются деньги российских налогоплательщиков в качестве дотаций, инвестиций, субсидий и прочих «...ий», не меняющих суть и основную задачу этой экономики – выкачивание денег из российского бюджета. Ни одна из кавказских республик не являеся самодостаточной. Даже близко. Так, в 2005 году дотации центра составляли в Адыгее 70%, Кабардино-Балкарии 73%, Карачаево-Черкесии 80%. Для сравнения, дотации в разрушенную двумя войнами Чеченскую республику составили 86%, а в невоевавшую Карачаево-Черкессию немногим меньше – 80%!
В Кабардино-Балкарии и Адыгее, кстати, ситуация несколько улучшилась: в результате экономического чуда, созданного гением президентов Каноковым и Тхакушиновым, по итогам 2008 года дотации упали с 73% до 56% в Кабардино-Балкарии и 60% в Адыгее. Великая победа!
В некогда благополучных и экономически самодостаточных в проклятый советский период республиках практически разрушена промышленность, сельское хозяйство, наблюдается очень высокий уровень безработицы - один из самых высоких в России. Так, уровень безработицы по методологии МОТ в КБР составляет 26-27%, в КЧР и Адыгее 15-18%. Для сравнения, в не самых благополучных Эвенкийском и Чукотском автономных округах и Липецкой областях безработица составляет 3-4%, а в Ивановской, Тульской и Ярославской областях около 5%.
При этом, из года в год, от республики к республике, от президента к другому президенту ситуация практически не меняется. Во всех республиках без исключения налицо единая абсолютно провальная модель хозяйствования. И это в тех регионах, где есть крайне благоприятные условия хозяйствования – плодородные черноземы, великолепный климат, прекрасная природа, сверблагоприятная для массового туризма! Это же не Эвенкийский округ, где кроме вечной мерзлоты, морошки и гнуса ничего нет, но и в нем ситуация лучше, чем в адыгских республиках!
Может, все-таки что-то с территорией не так? Может, место проклятое? Давайте посмотрим как обстоит дело у соседей. Так, в 2006 году Адыгейская промышленность выдала продукции на 4 млрд. рублей, в то время как промышленность однозначного региона-донора – Краснодарского края – на 110 млрд. В этот период общий доход Кубани составил примерно 88 млрд.руб, а доход соседней с ней Адыгеи -1.6 млрд.руб, причем из них 1 млрд - это налог с доходов физических лиц и 0,6 млрд - все налоги со всех адыгейских предприятий. Убийственная, несопоставимая разница. Но есть и сопоставимые цифры. Догадайтесь какие. Количество чиновников, конечно же! По количеству министерств, центрального апарата, чиновников и т.д. Адыгея не уступает краю, а по некоторым данным его и превосходит! Вот так! Здесь нам палец в рот не клади – сами с усами! С такими цифрами становится понятной загадочная фраза президента Адыгеи Асланчерия Тхакушинова, о том что рабочие места Кабинета Министров республики находятся не в Майкопе, а в Москве – конечно, чиновников много, на всех Майкопа не хватает, да и на что его хватит - налогов с предприятий в год собирается всего на 600 млн. руб? Деньги в Москве выпрашивать надо! Там самый бизнес!
Эти 600 млн рублей не дают мне покоя. Вы представляете насколько мизерна и позорна эта цифра? Давайте её с чем-нибудь сравним. С чем же? Вот, например, в том же 2006 году федеральный бюджет выделил 600 млн. рублей на строительство автодороги в обход аэропорта города Геленджика. Представляете? На налоги, собранные со всех предприятий целой республики можно построить только лишь дорогу вокруг аэропорта маленького населенного пункта! Больно видеть до чего за 15 лет довели когда-то успешный и богатый регион.
Про экономику говорить можно долго, безрадостно и, желательно, в рамках уголовного дела, но не это основная цель данной статьи. Моя мысль заключается в том, что в настоящий момент с экономической точки зрения идея Великой Черкесии несостоятельна и попросту абсурдна. Демонстрируя абсолютно провальные экономические результаты на фоне экономических успехов соседей, адыгские республики посредством этой идеи будут масштабировать свое банкротство, распространять своё фиаско на ныне успешные районы Краснодарского края. Ну в самом деле, есть регионы, которые долго, безвариантно и глухо не могут не то, что заработать деньги, а просто обеспечить свои самые насущные, элементарные потребности, а есть успешный регион-донор, из года в год, доказывающий свою состоятельность. Что мы делаем? Мы делим успешный регион, берем из него 4 района и отдаем хозяйственникам-неудачникам? Это все-равно, что в школе прикрепить не к двочнику отличника, а наоборот - к отличнику двоечника, чтобы тот его учил как получать двойки и прогуливать уроки! Кто же нас умными назовет?
Объединение такого характера пойдет в разрез с идеей укрупнения и объединения регионов. Ведь, как мы знаем, в её основе лежит принцип улучшения экономической ситуации, подтягивания слабых регионов к более сильным, например Коми-Пермяцкого округа к Пермской области, Усть-Ордынского округа к Иркутской области. Как раз на этом принципе, кстати, основывалась и похороненная ныне идея объединения региона-банкрота Адыгеи и благополучного Краснодарского края. Именно так можно было оздоровить экономику Адыгеи. Интересна была и другая идея Козака - об органичении полномочий сильно дотационных регионов, с их этнократическими, безграмотными и импотентными верхушками. Как говорит Жванецкий – «Не можешь любить – сиди дружи!». Так и здесь - не можешь заработать себе на хлеб – не мучай народ, сиди управляй секретарями, исполняй представительские функции, а реальными делами пусть займутся опытные хозяйственники.
Другая часть экономического вопроса - социальная или, если хотите, моральная. Лично я не знаю, как уговорить людей из благополучных районов Краснодарского края проголосовать за свое вхождение в адыгскую республику, если они уже сейчас видят, что люди там живут плохо – хуже их и могут логически представить, что и их собственный уровень жизни после перехода тоже упадет. Ну а как по-другому? Ежу понятно, что при распространении существующей модели хозяйствования еще на 4 района, уровень дотационности региона повысится. Почему в этом случае российский бюджет и российский налогоплательщик должны оплачивать реализацию проекта Великая Черкесия? Может кто-то объяснит?
Политический аспект
С точки зрения политики объединение 3-х республик серьезным образом изменит ситуацию на Кавказе. Появится новый регион, который по своим параметрам – территории, населению и т.д. будет практически равен самой крупной кавказской республике – Дагестану и больше остальных национальных регионов Кавказа – Северной Осетии, Чечни и Ингушетии. Естественно, что он будет иметь значительно больший вес, чем 3 ныне существующих раздельно. С большой долей уверенности можно предположить, что в политическом смысле новое формирование будет довольно активно – активность черкесов в отстаивании своей позиции мы уже видели и в ситуации с упоминавшимся проектом объединения Адыгеи и Краснодарского края, и в вопросе признания геноцида черкесов в Кавказской войне. Сторонники движения за создание Великой Черкесии утверждают, что наличие крупной адыгской республики - в интересах России, т.к. адыги были и будут её сторонниками, её надежными союзниками на Кавказе. Может быть. Но может и не быть! И вопрос здесь в том, что далеко не всегда интересы адыгского общества совпадают с общероссийскими. Причем, проявляться это может в том числе и в ключевых, в очень важных вопросах. Допустим, в вопросе о проведении Олимпийских Игр в Сочи, против чего выступают адыги. И кто тогда они будут – союзники или противники?
Есть немало доводов в пользу того, что новый регион будет неудобен России, её федеральному центру. С ним будет сложнее говорить и труднее договариваться, он изначально создается на определенной протестной волне и поэтому от него стоит ожидать неприятностей, да и находится он не где-либо, а в «огнеопасном» месте – на Кавказе. Впрочем, не стоит ожидать, что Великая Черкесия пойдет по чеченскому пути - во всем обозримом прошлом адыги действительно лояльно относились к России и не имели сепаратистских настроений. На Кавказе часто повторяют фразу, которой, говорят, адыги в начале 1990-х ответили чеченцам, призывавших их поднять восстание: «Мы в Россию добровольно не входили и добровольно из нее не выйдем». Это все так, но жизнь идет вперед и кто может предсказать, что будет через 10, через 20 лет и какие тогда будут у адыгов интересы? Тем более, что сами черкесские лидеры об этом говорят открыто. "Адыги не должны клясться в том, что будут с кем-то вечно, - сказал не кто-то, а трехкратный чемпион мира по самбо, председатель "Адыгэ Хасэ" Адыгеи и один из лидеров движения за объединение Арамбий Хапай - они должны отстаивать свои интересы. А с кем их придется отстаивать - с русскими, грузинами, армянами, американцами - покажет жизнь". То, что у адыгов могут быть свои интересы вполне понятно, но зачем Москве соглашаться на создание более сильного субъекта, зная, что он уже изначально не рассматривает Россию, как единственное поле отстаивания своих интересов?
Примеров «альтернативного» отстаивания интересов в Кавказском регионе предостаточно. И ближайший – это соседи и родственники адыгов – абхазы. Нужно сказать, что адыги всегда и в том числе с оружием в руках поддерживали стремление абхазов к независимости. Да, Россия не сделала с адыгами столько ошибок, сколько их сделала Грузия с абхазами и, слава Богу, что в России не было президента, который бы, как Звиад Гамсахурдия, говорил «Россия – для русских!», но нужно признать, что обретение абхазами независимости стало примером для определенной, националистически настроенной части адыгского общества.
Объединение республик изменит и внутриполитическую ситуацию. Сам по себе регион достаточно сложен и порядок в нем достигается хрупкой и непростой системой балансов и противовесов. Это относится и к распределению ресурсов, и к отношениям с бизнесом, и к кадровой политике. Так, например, в Карачаево-Черкессии до последнего момента существовала традиционная схема распределения постов в руководстве - "премьер-черкес при президенте-карачаевце». Хорошо или плохо, но эта модель работала. Теперь же не надо быть Нострадамусом, чтобы предсказать крупнейший передел власти, тем более, что явного лидера в регионе нет. Драка за власть будет такая, что простому народу не поздоровится и я не исключаю ситуации, при которой многие адыги в результате сами пожалеют, что затеяли это объединение.
Этнический аспект
На Кавказе вопросы национальностей, межнациональных отношений имеют огромное значение. Не являются исключением и адыгские республики. Как уже говорилось выше, сейчас адыги живут в 4 территориальных образованиях и только в одном из них – Кабардино-Балкарии – они являются большинством – чуть менее 400 000 человек (50%), против 240 000 русских (30%) и 80 000 балкарцев (10%). В Карачаево-Черкессии ситуация зеркально противоположна. Наверное, многие удивятся, но черкесы там являются абсолютным меньшинством – 50 000 человек (10%), при этом количество русских составляет 180 000 (42%), а балкарцев 140 000 (31%). В Адыгее тюркское население незначительно и основу там составляют русские жители – 290 000 (65%) и адыгейцы – 105 000 (24%). О каком-либо процентном соотношении адыгов-шапсугов в Краснодарском крае говорить не приходится – они проживают в 11 небольших аулах, и их общая численность равна населению некрупного курортного поселка Джубга – 10 000 человек.
Стоит сказать, что вопросы численности нации, как и этнический вопрос вообще стоит в самой основе идеи объединения республик. В адыгском обществе распространена такая точка зрения: «Мы, адыги, разбросаны по разным национальным квартирам, нас мало, рождаемость невысока, численность падает, из-за этого молодежь уже не очень хорошо говорит на нашем языке а культура и обычаи забываются. Но стоит нам объединиться и мы опять станем хозяевами своей земли, вырастет рождаемость, зазвучит язык – народ возродится». С моральной точки зрения это очень сильная и справедливая позиция. Не думаю, что кто-то в здравом уме не будет желать возрождения и процветания адыгскому народу. С другой стороны, лично я считаю, что увязывание вопросов административного деления региона и повышения рождаемости в адыгских семьях – это большая ошибка. И лучше осознать её сразу и начать действовать в другом направлении, чем потом, уже после создания единой Черкесии, столкнуться с той же самой проблемой. Ну не связаны эти вопросы! Например, соседи адыгов – балкарцы и карачаевцы - тоже живут в разных формированиях, а с рождаемостью у них все в порядке. Народы Севера, напротив, живут в отдельных административных единицах, а детей рождается мало, в то время как нация с одним из самых высоким уровней рождаемости – цыгане – вообще не имеет и никогда не имела никаких национальных территорий! Конечно, вряд ли правомерно сравнивать адыгов с цыганами или северными народами, но хочу, чтобы стало понятно - связка «увеличение населения = отдельная административная единица» не работает. Ни в России, ни в мире. Для увеличения численности этноса и сохранения его культуры нужно другое, а что – это отдельный сложный и неоднозначный вопрос.
Увеличение рождаемости в адыгских семьях при объединении республик тем более спорно потому, что и в новом формировании адыги не получат большинства. Простые расчеты показывают, что в Великой Черкесии их будет 540 000 (35%), при том, что количество русских составит 700 000 (45%), а карачаевцев с балкарцами 215 000 (14%). Но есть еще один способ изменить национальный баланс в пользу адыгов – вернуть на историческую родину адыгскую диаспору – потомков махаджиров - адыгов, которые были вынуждены покинуть Родину в результате Русско-Кавказской войны. В настоящий момент количество этнических адыгов за рубежом составляет по разным подсчетам от 1 до 1,5 млн человек. Проживают они в основном в исламских странах – Турции, Иордании, Сирии и, частично, в Израиле. Естественно, их репатриация самым коренным образом поменяла бы национальный баланс в регионе, дала бы адыгам так желаемое ими большинство и привлекла бы в регион инвестиции, т.к. предполагается, что люди все распродадут там и приедут на Кавказ со своими сбережениями. Такое решение вопроса было бы просто сказкой для адыгских интересов в регионе и не случайно за последние 10-15 лет властями всех адыгских республик было немало сделано для возвращения диаспоры на историческую Родину. Правда, результаты этих усилий пока печальны – ничего похожего на массовое возвращение зарубежных адыгов не наблюдается. Существуют отдельные, единичные примеры переселения потомков махаджиров на постоянное место жительства на Кавказ, но они действительно единичны и далеко не всегда успешны. По словам адыгов, причина здесь в том, что власти не помогают, не способствуют возвращению потомков изгнанных людей, по формальным причинам не включают их в федеральную Программу возвращения соотечественников, выделяющую квоты на переселенцев, затрудняют им получение российского гражданства и т.д. Наверное, частично это правда, но я лично думаю, что приезд многотысячной диаспоры – это миф, красивая картинка, не имеющая ничего общего с действительностью.
Сам вопрос возвращения «на историческую Родину» адыгов сродни с возвращением «на историческую Родину» москвичей – ведь их предки в массе своей были выходцами из близлежащих областей. С того момента, как предки адыгов покинули ту, старую Черкесию прошло 160 - 170 лет, сменились 5-6 поколений, во многом стерлась национальная идентичность и точно стерлось чувство связи с Кавказом, как со своей Родиной. Вся жизнь этих людей – работа, семья, родственники, могилы родных – уже давно связана с теми странами, куда судьба забросила их предков. Сложно представить, что сейчас они все бросят, распродадут и переедут жить в новую Великую Черкесию. Это нереально хотя бы с практической точки зрения. Да, кто-то вернется и, как говорится – Добро Пожаловать! - но в любом случае это не станет массовым возвращением и будет происходить не из патриотических чувств, а по каким-то своим, сугубо практическим соображениям. Причем, приезжать будет абсолютно другая категория людей – не та, на которую рассчитывают российские адыги. Идея состоит в том, что приедут богатые, образованные, успешные и состоявшиеся в жизни люди, которые принесут на старую-новую Родину свои силы, знания, свои капиталы и помогут их российским братьям в реализации национальных интересов. Красивая теория. Но действительность абсолютно противоположна – приезжают не богатые и реализовавшиеся, а бедные и обездоленные, которые по каким-то причинам не смогли состояться у себя дома и, приехав на Кавказ, рассчитывают на помощь местных адыгов, во многом спекулируя темой своей национальной принадлежности. К сожалению, дело обстоит именно так.
Единственный пример массового переселения адыгов служит великоленым образцом провала идеи возвращения махаджиров. В 1999 году одной из самых популярных в адыгском обществе тем стала первая ласточка возвращения – переселение в Адыгею из Косово целого селения этнических адыгов. На ровном месте, с нуля, в основном за счет российского бюджета, им выстроили аул, который назвали Мафэхабль (в переводе «Счастливый аул»), на деньги тогдашнего Президента Адыгеи Хазрета Совмена поставили там мечеть, развернули несколько программ адаптации. Напомню, это было в 1999 году и ехали они из Косово, а вернее, не ехали, а были эвакуированы российским МЧС, потому, что в Косово тогда шла война и существовала реальная угроза жизни этих людей. То есть, репатрианты ехали не В Адыгею и не НА Родину предков, а ОТ войны. Невозможно упрекнуть этих людей – ну что бы вы сделали, если бы находились в зоне боевых действий, среди смертей, разрухи и кто-то бы вдруг предложил вам переселиться в безопасное место, на все готовое и за чужой счет? Решив свои проблемы, новые члены адыгского общества осмотрелись, обосновались и.... уехали из Адыгеи. Половина уехала уже, вторая половина, говорят, живет на чемоданах. Хочу еще раз подчеркнуть – это было в 1999 году и вырезаемых в Чечне российских жителей в это время никто самолетами МЧС не вывозил и за счет бюджета дома им не строил.
Я не вижу перспективы в вопросе возвращения махаджиров – в российских посольствах не наблюдается огромного, или хоть какого-то потока этнических адыгов, заполняющих бумаги на получение российского гражданства, пока не чувствуется их интерес к посещению своей исторической Родины хотя бы просто в туристических целях. Доказательством этого может служить и ситуация с возвращением соотечественников в другой кавказский регион – Абхазию, страну, которая когда-то ставила своей целью возвращение 400 000 этнических абхазов до 2000 года - в результате вернулись единицы.
Планы переселения диаспоры осложняют сложный этнический баланс, создавшийся в адыгских республиках. Неадыгское население настороженно воспринимает эту затею и считает, что в данном вопросе интересы адыгов и неадыгов расходятся. С одной стороны, к чести адыгов, нужно отметить, что ни в годы Гражданской войны, ни в смутное перестроечное время русское население никогда из этих регионов целенаправленно не выдавливалось, на бытовом уровне очень и очень многие русские и черкесы дружат, вместе работают и отдыхают, а оказавшись за пределами, допустим, Кабарды, по-землячески воспринимают друг друга, чего, кстати, не наблюдается у русских из Чечни. С другой стороны, межнациональные проблемы существуют и их хватает и без Великой Черкесии. В Карачаево-Черкессии, например, постоянно говорят о том, что что социальные проблемы черкесских районов не решаются, в то время как карачаевские районы процветают, кабардинцы утверждают, что денег на развитие балкарских сел идет несравнимо больше, чем инвестируется в кабардинские, балкарцы говорят, что дальше жить под кабардинским диктатом им невозможно, в Адыгее есть целый ряд своих проблем, связанных с недовольством русского населения неравным представлением русских в органах управления республикой, в спорах вокруг памятных дат, монументов, государственных символов и т.д. Адыгея вообще является поляризованным регионом, в котором большая часть населения спит и видит присоединение к Краснодарскому краю, а меньшая – объединение в Великую Черкесию. Поляризованность северокавказского общества видна и в том, что этнические общественные организации Адыге Хасэ, Черкесский конгресс (адыгские), Союз славян Адыгеи (русские), Союз старейшин балкарского народа (балкарские) и другие по целому ряду основных вопросов занимают диаметрально противоположные позиции.
С разностью этих позиций связано и желание балкарского и карачаевского народов создать свою национальную республику в случае формирования единой Черкесии. Сама по себе эта идея не нова, вспомним хотя бы требования в начале 1990-х годов Конгресса кабардинского народа и Национального Совета балкарского народа о разделении Кабардино-Балкарии на две республики. Кстати, этот вопрос самым серьезным образом завязан и на экономику региона - если карачаевцы и балкарцы не захотят жить в объединенной Черкесии (а они не захотят), то уйдут вместе с Приэльбрусьем – с Эльбрусом, с Чегемом, Терсколом и Голубыми озерами, как известно, место их компактного проживания находится именно там – в горах. Уход туристической территории будет катастрофой. Ну кому нужна Кабардино-Балкария без туризма? Это все-равно, что Молдавия без Приднестровья – одно большое не то.
Нельзя сбрасывать со счетов отношение к Великой Черкесии и еще одной национальной группы, численность которой постоянно возрастает – армян, тоже, кстати, издревле проживающих в этих местах. Сейчас армяне поддерживают с адыгами теплые и добрососедские отношения, но в объединении Черкесии не заинтересованы, т.к. считают, что в перспективе она может стать союзником извечного армянского недруга - Турции, что для них, естественно, неприемлемо.
Вот такая непростая во всех отношениях этническая ситуация складывается вокруг объединения. Устали? Ну, давайте переходить к заключительной части.
Выводы
А выводить, собственно говоря, пока нечего и некуда. Вопрос представляеся в крайней степени непроработанным и непонятным –пока его даже обсуждать нельзя. Что обсуждать? Какие варианты объединения? В каких границах? На каких условиях? Непонятно. Инициаторы шумихи просто вбросили острую тему в общество, но не задумались над тем, чтобы облечь её хоть в какие-то понятийные формы. Как говорится, «не знаю кто, не знаю что, но – шарман!» Вообще, периодически складывается впечатление, что целью действий является не фактическое, заявляемое объединение, а шумиха вокруг него. Если это правда и люди просто хотят, чтобы федеральные власти обратили на них внимание – то все правильно, поступать надо именно так – громкие декларации, съезды, обвинения власти в невнимании к проблемам народа и т.д. Ну а если же адыги действительно хотят создать Великую Черкесию, то есть ряд моментов, которых им надо осознать и тогда, теоретически, процесс может начаться.
а) Следует организовать широкое обсуждение практических аспектов объединения регионов в первую очередь среди адыгского общества, проводить круглые столы, создать дискуссионные кружки и т.д. Результатом этих дискуссий должен стать практический, подчеркиваю, практический, реальный и исполнимый план объединения.
б) После этого надо начать трудный, но необходимый диалог со всеми заинтересованными сторонами – русскими, балкарцами, карачаевцами, армянами и т.д. Людям нужно объяснить преимущества слияния для их национальных групп, предоставить гарантии защиты их интересов, их сфер влияния в новом формировании. Нужно договариваться.
в) Имея первичные договоренности в обществе, следует начать разговор с Москвой и Краснодаром. Без их поддержки процесс объединения обречен. Нужно дать им понять, что единый и сильный адыгский субъект федерации будет для них более надежным и удобным партнером. Причем, это абсолютно нереально сделать, проводя нынешнюю политику адыгских лидеров – выступая против России по основным вопросам, организовывая её травлю со стороны никому неизвестных зарубежных черкесских организаций-однодневок, в которых состоят 2-3 человека и подавая на нее в международные суды по каждому удобному случаю. Неужели им до сих пор непонятно, что вопросы Северного Кавказа решаются в Москве, Майкопе, Черкесске, Карачаевске и Нальчике, а не в Брюсселе или Гааге? Если так, то можно посмотреть на пример соседки – Грузии, единственым результатом постоянных международных нападок которой на Россию стала окончательная потеря отколовшихся от Грузии территорий!
г) Необходимо в конце концов улучшить экономическую ситуацию. Я понимаю, что это легче сказать, чем сделать, но невозможно решать вопросы адыгской нации за счет налогоплательщика из Тулы или Рязани. Этого никто не поймет. Насколько легче бы воспринималась тема объединения адыгских республик будь они самодостаточны, а не существуя годами за счет российского бюджета!
Именно такие шаги должны быть сделаны для объединения 3 республик в одну. Нравится это кому-то или нет, но таковы реалии сегодняшнего дня и не осознавать их нельзя. Принятие громких деклараций и курсирование по улицам городов с черкесскими флагами только усилит напряжение в обществе, рассорит адыгских лидеров с соседями и с Москвой и вполне может привести не к объединению, а к потере того, что уже есть. Но, не все так плохо, думаю, мы можем ожидать от черкесского общества взвешенного, обдуманного подхода и тогда, возможно, через какое-то время весь народ Адыгеи, Карачаево-Черкессии и Кабардино-Балкарии сможет сказать: «Зы лъэпкъ – зы хэку. Один народ – одна земля».
