ДЕЛО ЛАПИНА
Бывший сотрудник российский милиции - старший лейтенант Нижневартовского РОВД (Ханты-Мансийский АО) Сергей Лапин, известный в Чечне под кличкой "Кадет", приговорен Октябрьским судом Грозного к 10,5 годам лишения свободы. В свое время вместе с сослужицами он был объектом скандального расследования убийства журналистки Анны Политковской. Наказание он будет отбывать в колонии особого режима за пределами республики.
В аппарате Октябрьского суда сообщили, что Сергей Лапин признан виновным в жестоких избиениях при отягчающих обстоятельствах 30-летнего жителя Грозного Зелимхана Мурдалова (ч. 3 ст. 111 УК РФ), превышении должностных полномочий при отягчающих обстоятельствах (ч. 3 ст. 286) и служебном подлоге (ст. 292). Правда, по последнему пункту суд не назначил Лапину наказания - в связи с истечением срока давности.
Сам Лапин своей вины не признал. В последнем слове он заявил, что сожалеет о том, что вообще явился в суд, а не скрылся от него, как это сделали его сослуживцы - подполковник Валерий Минин и майор Александр Прилепин, также обвиняемые по "чеченским" делам и объявленные в 2005 году чеченской прокуратурой в федеральный розыск.
Дополнительно:
Лапин, Сергей – русский, омоновец из Нижневартовска. Приговорен к 11 годам лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима.
По версии обвинения, Лапин очень сильно избил задержанного чечена и вывез его куда-то, чтобы скрыть это. 29 марта этого года судилище, носящее официальное наименование “Октябрьский районный суд г. Грозный”, признало милиционера виновным в “превышении должностных полномочий и служебном подлоге”. Это первый процесс над русским бойцом, который начался и закончился на территории Чечни, судилища против других русских солдат и офицеров, выполнявших свой воинский долг в мятежной Чечне, ранее проходили за ее пределами.
Вот что рассказывает сам Сергей Лапин: "В конце марта 2001 года меня в Нижневартовске допросил следователь Грозненской прокуратуры Дин. Я не знал, что меня допрашивают в качестве обвиняемого, он об этом не предупредил. Адвоката, естественно, тоже не было.
В середине апреля 2001 года я подал жалобу в федеральный суд Нижневартовского района (в Чечне судов тогда еще не было) об отмене постановления о привлечении меня в качестве обвиняемого и о незаконном избрании для меня меры пресечения "подписка о невыезде". На суд следователи из Грозного не явились, хотя были извещены об этом, и 20 апреля 2001 года суд удовлетворил мою жалобу. Несмотря на то, что решение суда вступило в законную силу и обжаловано не было, в сентябре 2001 года пришли санкция на мой арест и постановление на этапирование в СИЗО "Чернокозово". При личной встрече в Москве с моим отцом тогдашний прокурор Чечни Всеволод Чернов гарантировал, что при моей добровольной сдаче меня будут содержать в СИЗО Ставропольского края. 28 января 2002 года я добровольно явился в город Ессентуки для проведения следственных действий. В тот же день, несмотря на решение Нижневартовского суда, мне без присутствия адвоката предъявили обвинение по той же 286 статье УК РФ, и меня отвезли в знаменитый "Белый лебедь", СИЗО 26/2 г. Пятигорска. Мой адвокат подал заявление в суд Пятигорска об изменении меры пресечения под залог, но суд не состоялся - незадолго до суда меня этапировали в СИЗО Ставрополя. Там мой адвокат также подал заявление об изменении меры пресечения, но за день до суда следователь чеченской прокуратуры и двое чеченцев-конвоиров отвезли меня в Грозный. По дороге следователь сказал, что я зря сдался и что там, куда меня везут, работают одни чеченцы, которые готовы меня разорвать. Он не соврал. В милицейском кабинете в Грозном меня приковали наручниками к батарее. Сколько меня били, я не помню, потому что постоянно терял сознание. В камере, куда меня бросили, мне объяснили, что я нахожусь в ИВС чеченского РУБОП. На первых порах было сложно находить общий язык с сокамерниками, среди которых были: убийцы, ваххабиты, террористы, просто уголовники. Люди в камере постоянно менялись, но за все время моего пребывания в Грозном я был там единственным русским. Выжить среди этого сброда удалось отчасти благодаря моим мучителям, которые сделали мне специфическую рекламу, объявив, что на мне якобы не менее пятидесяти трупов. Кроме того, все мои сокамерники сами были избиты до полусмерти, поэтому им было не до меня.
На следующий день после моего "приезда" в Грозный меня привели в кабинет к оперативнику по имени Рухман. Тот требовал рассказать о каких-то "ликвидационных" группах, которые без суда и следствия уничтожали чеченцев, подозреваемых в участии в бандформированиях. Когда я очнулся после его "требований", в кабинете было уже несколько оперативников, которые мне на голову надели противогаз с перекрытым клапаном. Когда я начинал задыхаться, они его снимали, несколько раз при этом я терял сознание. Один из них попросил принести телефонный аппарат вроде бы ТАП-57, провода которого присоединяли к моей голове, а в это время один из оперативников крутил ручку аппарата, после чего я также несколько раз терял сознание. Все это длилось несколько часов.
Пытать и бить меня прекратили примерно через десять дней - после того, как я перестал ходить. К тому времени я уже во всем "сознался", что бил Мурдалова, что издевался над ним, что убил его, а труп закопал, взял на себя даже то, что подорвал каких-то своих сотрудников гранатой. Единственное, чего я не мог им показать, - куда девался Мурдалов. Я наугад показывал то одно место, то другое, но раскопки в этих местах ничего не давали, и меня начинали бить и пытать снова. Много раз во время пыток и издевательств я по-настоящему жалел, что не знаю, что же случилось тогда с Мурдаловым, которого я толком и не помню”.
Следует отметить, что по прибытии в Чечню командир Ханты-Мансийского ОМОНа строго предупредил подчиненных, что если кого-то уличат в грабеже или мародерстве, "тот умрет в Чечне героем". Чеченские бандиты, которые ненавидели ханты-мансийцев за их принципиальность и неподкупность – это враги открытые. “Оперативники”, “следователи” и “судьи” из Чечни – враги не менее злобные, но прикрывшиеся официальным статусом госслужащих РФ. Но злейшие враги – это те, кто скормил голодной стае шакалов русского бойца: всеволоды черновы, юрии чайки, устиновы и путины.
Данных о месте заключения нет.
