Хроника
05.07.03. г. Москва, теракт на фестивале "Крылья" в Тушино. Погибли 16, ранены 59 человек.
01.08.03. г. Моздок, Северная Осетия, взрыв военного госпиталя. Погибли 50, ранены 82 человека.
25.08.03. г. Краснодар, взрывы на автобусных остановках. Погибли 3, ранены 20 человек.
03.09.03. Ставропольский край, подрыв электропоезда Кисловодск-Минеральные Воды. Погибли 5, ранены около 40 человек.
15.09.03. г. Магас, Ингушетия, взрыв здания УФСБ. Погибли 3, ранены более 20 человек.
- Женщины! Наша обязанность проверить ваши документы и вещи. Приготовьте всё к осмотру! - охрип уже голос сержанта Пантелеевой от бесконечных попыток перекрыть им одним гомон десяток беженок, столпившихся у КПП.
- Наши дома разорили, наших мужей убили, а теперь за нас взялись! Мы вас не звали! - и брань, брань, брань… Брань десятков вопящих голосов, неумолчных, не садящихся никогда, словно лужёные глотки у них. И от воплей этих глохли уши, наливалась свинцовой тяжестью голова, и слёзы к глазам подкатывали от беспрестанной ругани, от глаз, ненавистью обдававших, лиц, перекошенных злобой… И опять, взяв себя в руки, через толпу криком:
- Если вы откажетесь соблюдать правила, то осмотр будут проводить мужчины!
И в ответ - вой… Точно стая волчиц озлобленных. Машут руками. Трясут юбками. Но угроза (проверено уж!) действие возымела. Одна из чеченок, самая опытная (видела её уже Катя не раз) стала собирать документы у своих спутниц - собрала и передала проверяющим.
- У меня от их визга мигрень начинается, - сказала Вера Курпатова, напарница Кати. - Сколько ж это продолжаться будет… Ездят туда-сюда. И от каждой только и ждёшь, что наркоту или оружие протащат… Три часа уже, как проклятые здесь, без продыху… Скорее бы уж отмучаться… Как там Димка мой без меня? Первый класс ведь… Мама уже старая…
- Долго вы там ещё?! Сколько можно издеваться над нами?!
А ведь дай им волю - разорвут… В одних глазах злобы столько, что спиной чувствуешь. И не раз уже находила Катя в поклаже у них припрятанные наркотики, а однажды даже тротил. Конечно, не сами они додумались: просто выполняли указания своих мужей, братьев, многие из которых, между прочим, вполне успешно изображают из себя мирных жителей. Днём. Иные воспользовались недавней амнистией: спустись с гор, сложили оружие и… А, вот, с мирной жизнью не очень вышло…
Крики сменились шипением, впрочем, довольно громким, так что Катя вполне понимала, что это по её адресу шлются проклятия. Официально, теперь мир… Но о каком мире можно говорить, когда столько ненависти?.. И она не умрёт никогда. Она будет передаваться этими матерями своим детям. И детей Катя видела. И не забыть глаз девочки лет семи: она смотрела на Пантелееву, как смотрят на странное, враждебное, глубоко омерзительное существо, со смесью любопытства и брезгливости. И как быть с этим? И разве на таких дрожжах может установиться мир?.. А если нет, тогда зачем всё?.. Но об этом Катя предпочитала не задумываться. Не её это дело. Её дело выдержать здесь полгода, не пропустить через границу запрещённых грузов, вернуться домой и продолжить службу в родном УВД (неплохо бы и образование высшее получить всё-таки)… А там - что Бог даст…
- Кажется, повезло сегодня, - вздохнула Вера. - Вроде чисто всё. Можно пропускать.
Они были в одном чине: сержант Курпатова и сержант Пантелеева, но как-то само собой с самого начало закрепилось в их паре старшинство Веры. Она и старше Кати была, и опытнее. Успела Вера и замужем побывать, и сына родить. И Катя даже немного завидовала подруге: всё-таки сын растёт - значит, всё-таки состоялась хоть на 70% женская судьба. Эх, родить бы тоже малыша, возиться с ним, гулять, первые знания вкладывать в душу и головку светлую… Да легко сказать! А как подумаешь - одни проблемы. И первая - от кого родить? А ещё как воспитать? На что? На государство надежды никакой. На отца, если такого удастся найти, небольшая. Значит, на одну себя. А ребёнка одной вырастить - это не на границе полгода оттрубить…
В том, что растить придётся одной, Катя отчего-то не сомневалась. Собственный её отец беспробудно пил (правда, теперь, как мать пишет, завязал вдруг), так что как и не было его вовсе. Да и у соседей редко лучше бывало. Деревня - все у всех на виду. Вот, Ленке, невестке, повезло: брат Иван свою семью в обиду не даст. Но таких, как Иван, мало…
Думалось, что Володя, Волюшка, как прозвала его ласково, окажется тем единственным, которого любая женщина ждёт на протяжении всей жизни в глубине души. Сильный был Волюшка, твёрдый, не пьющий. Воевал чуть ли ни во всех горячих точках. И хоть суров был с виду, хоть солдат до мозга костей, а грубости не было в нём, и ласкал он Катю так, что в ночи те весь мир проваливался куда-то: такое это было чувство невероятное. Но не сложилось… Так и не поняла Катя, отчего вдруг так поспешно уехал Володя на очередную войну: разлюбил? Бросил? Наигрался?
Вот, и у Веры с мужем так было: вначале счастье невозможное, а потом остыл и ушёл. К другой. И Волюшка к другой ушёл. И эта другая - война. К ней, сопернице-разлучнице, и сама Катя приехала теперь. А Вера мужа и по сей день любит, письма его хранит… А Кате и хранить нечего: два раза по две строчки скупых написал ей Володя. Да и не стала бы хранить! Раз кончено, так и кончено, и нечего этой муки длить. Отрезанный ломоть. Вычеркнуть и забыть.
Вот, и выходит, что не получается нормальной женской судьбы, не получается женской доли, которую в какой-то старой песне сводили к тому, чтобы "робко назваться избранницей". Хочешь - не хочешь, а приходится всё в свои руки брать, самой делать. И кто после этого "слабый пол"? Неужели женщина, двойную ношу на хрупких плечах несущая, как, к примеру, Вера? А потом ругают женщин: за мужчинами, де, гонятся вместо того, чтобы женским делом заниматься. Будто бы от жизни хорошей… На себя бы оборотились - говорящие…
…Пропустили последнюю партию. Как на линии фронта. И так почти каждый день… И одно желание остаётся к концу дня: добраться до своего щитового вагончика, выпить чаю стакан и без сил повалиться на кровать солдатскую…
- Вера, а если кто из ребят придёт?..
Иногда приходят бойцы в гости. Чайку попить, поговорить - создать иллюзию мирной жизни, отключиться от тяжёлых будней. Бывали случаи, что и большего некоторые хотели, но таким Вера объяснила всё тотчас, не стесняясь в выражениях - как отрезала. Вот, и теперь:
- Сегодня никаких посиделок. Баста! Мы устали. Вот, выдастся вечер свободный, сами пригласим. Устроим небольшой праздник в честь моего прошедшего… Музыку включим, я что-нибудь вкусненького состряпаю - а то совсем уж тут квалификацию потеряла… - Вера чуть улыбнулась.
- А Тимофея пригласишь? - прищурилась Катя.
- Куда уж без него! Всех приглашу, - с видимым равнодушием отозвалась Вера.
- А ведь он тебе нравится!
- Не болтай! Ещё романов мне тут не хватало. Мы здесь службу несём. И не нужно, чтобы нас воспринимали, как, как… В общем, не так, как надо. А то потом хлопот не оберёшься, не отделаешься.
- А ты ему нравишься. Он ведь даже о твоём дне рождении не забыл. Букет принёс…
- Что ж, вежливый и внимательный человек - не отнимешь.
- Он на тебя так смотрит…
- Кать, прекрати, а то я обижусь! - рассердилась Вера. - Тимофей хороший человек, но, пока мы здесь на службе, никаких отношений между нами быть не может. Здесь - никакой личной жизни.
- А после службы?
- Вряд ли.
- Почему? По-моему, он был бы хорошим мужем…
- У него плохая фамилия, - рассмеялась Вера. - Ковбас. У него даже прозвище - Колбаса. Я что буду Верой Ковбас? И меня будут звать Колбасихой?
Рассмеялась и Катя. Всё-таки юмор помогает снимать стресс. Нервы, как струны натянутые, сразу расслабились, и легче стало.
Войдя в вагончик, Вера задумчиво посмотрела на стоявший в углу приёмник:
- Включить или не включить? Послушать Кадышеву… Нет! Не буду ничего сегодня слушать. Устала я от шума. Голова болит… Тишины хочу, тишины!
Вера достала расчёску и стала расчёсывать свои темные, шапкой подстриженные волосы:
- Катюш! Ты умываться сейчас будешь?
- Нет, я попозже… - отозвалась Катя, стягивая с ноющих ног тяжёлые ботинки.
- Тогда я пойду, - решила Вера и скрылась в "душевой", отгороженной в другом конце вагончика.
Катя подошла к небольшому зеркалу, висящему на стене: похудела, загорела, огрубела - теперь бы в баню деревенскую… Отец её, даже пьяный, на славу растопить умел. Правда, дважды сам чуть не угорел в ней…
Катя включила чайник. Кажется, осталось ещё варенье, которое ребята приносили в прошлый раз. Точно, вон, на полке стоит. Вера сладкого не любила, а Катя обожала. А к варенью имела особое пристрастие. С детства. Как его умела мама варить - пальчики оближешь! Вишнёвое с косточкой, сливовое, яблочное с рябиной, малиновое… Малину с братом в лесу собирали для него. И почему счастье осознаётся всегда только задним числом? Может, и сегодняшний день - счастливый? По крайней мере, покажется таким когда-нибудь?..
В дверь постучали. Кого ж там ещё принесло?.. Катя всунула ноги в ботинки, открыла дверь и замерла в удивлении:
- Здравствуй, Волюшка…
- Здравствуй, Катя.
- Катюш, кто там? - оклик Верин.
- Это ко мне! - Катя вышла из вагона и захлопнула дверь. - Извини, внутрь тебя не приглашаю. Там подруга моя. У неё мигрень. Ты зачем приехал?
- К тебе, - отозвался Володя, переминаясь с ноги на ногу. - Мне отец твой сказал, что ты здесь… Я и приехал.
- А ты, значит, вернулся, солдат удачи? Как там наши?
- Хорошо. Отца твоего не узнать. Спиртного теперь в рот не берёт.
- Скажи пожалуйста… Что ж, лучше поздно, чем никогда. Мне мать с Иваном писали. Значит, правда…
- Катя, ты зачем это сделала?
- Что?
- Зачем ты сюда поехала?
- Начальство распорядилось, я и поехала.
- Но как ты, вообще, оказалась в милиции? Зачем тебе это?
- А что ты мне прикажешь? Сидеть на шее у брата или матери? Мести дворы?
- Но можно же было придумать что-то!
- Тебе не всё ли равно, Волюшка? Ты туда уехал, даже не простившись со мной. А меня отчитывать приехал. С чего вдруг?
- Я не отчитываю… Катя, я хочу, чтобы ты вернулась.
- В деревню?
- Ко мне!
- Ты сам-то уверен, что хочешь этого? Вот, вернусь я, и что дальше?
Молчит… Не в чём он не уверен… Единственный и невозможный… И что же делать?.. Где ж ты раньше был, Волюшка? Ведь я ждала тебя… Как хотела Катя этой встречи! Как хотела рассказать, как ждала, как плакала тайком в подушку… Но - перегорело. Отцвело. И осталась только пустота. И ни упрекать не хотелось, ни начинать всё сызнова. Прошлого не возвратить. Отрезано…
- Извини, Волюшка, я устала сегодня. Я была рада тебя видеть. Передавай нашим привет от меня. Скажи им, что у меня всё хорошо.
- Ты не вернёшься?
- Я на службе и не имею права уехать отсюда до окончания командировки. Поздно, Волюшка, слишком поздно… У тебя своя жизнь, а у меня - своя.
- Вот, возьми: просили передать тебе…
Мамино варенье, сало, ещё какая-то вкуснота… Будет чем Верино день рождения отметить. И письмо от матери длинное. И от отца - приписка…
- Спасибо! Ты передай им, что я здорова, что всё у меня есть… Люди здесь хорошие… Чтоб не волновались!
- Передам, - кивнул Володя.
Немногословен, как всегда…
- Ты возвращайся, Катя… И, если что не так, прости. Будь счастлива! - развернулся круто и ушёл.
- Ты тоже счастлив будь! И извини…
Дверь вагончика приоткрылась, и Вера просунула в щель влажную голову:
- Катюш, кто это был?
- Односельчанин… Проездом… Привёз гостинец от родителей, - Катя протянула подруге оставленную Володей сумку.
- Тяжёлая, - оценила Вера. - Кстати будет… Ковбас салу порадуется! Эй, Катюш, что с тобой?..
По лицу Кати катились слёзы. Она мотнула головой, не отвечая, отстранила подругу и, опустившись на кровать, зарылась лицом в подушку. Ну, почему, почему всё так глупо? Так бездарно? Так пусто? Даже бороться не стал. Спросил, получил ответ и уехал. Точно не ждал другого. Если бы боролся! Если бы добивался! А так… Не нужна она ему, не нужна… Значит, всё правильно. Но до чего же бездарно!
